"Наша встреча будет не скорой..."
Наша встреча будет не скорой. Пока.
Высоко надо мной плывут облака.
Может быть, ты над ними сегодня летишь.
Если я не увижу, меня ты простишь.
Холодок по спине. Сердце что-то болит.
На часах - три утра. Белоруссия спит.
Десять лет за спиной. Оглянуться пора.
Мне недели не хватит про все
рассказать.
Жаль, что я не смогу позвонить,
написать.
Ты сменил на Земле все свои адреса.
Где теперь ты сейчас? Мне бы слово в
ответ.
Птица бьется в стекло. Наступает
рассвет.
Помнишь - берег чужой и далекой страны?
Опрокинутый серп африканской луны.
Черных братьев оскал. Минометный
расчет.
Нас не звали сюда. Но это не в счет.
Мне до Омска давно был заказа билет.
Опоздал. Не успел. И теперь только свет,
Отразившись от туч, растворится в окне,
В моих снах и словах, городской тишине.
Южный Крест
Над головою Южный Крест –
совсем не русское созвездье.
Сюда доходят редко вести
из белорусских наших мест.
Нещадно солнце спины жжет.
Мы скоро станем местным – братья.
Пока нас делит только платье,
Консервы и большой живот.
Здесь все шевелится, жужжит.
Удавы выстроились в марше.
Нельзя послать их всех подальше
И надо с ними как-то жить.
Березы видим лишь в кино,
а за окном - кокос на пальме.
Но он висит бесплодным камнем.
Его срывать запрещено.
Экзотика, хоть волком вой.
Да нет волков здесь и в помине.
Кругом слоны и мандарины.
И лишь петух – тот вроде свой.
По вечерам письмо жене -
мол, жив, здоров и все спокойно.
А на столе лежит обойма
и на войне как на войне.
За тридевять земель
За тридевять земель, у черта за морем
Нашел себе забот по горло самое.
Здесь Южный Крест висит – Его
Величество.
Но что мне до него? Он – католический.
Вернуться бы сейчас в дожди осенние.
Перечитать взапой всего Есенина.
Забыть, как говорят чужим наречием
И выйти подышать российским вечером.
Случайно забрести в церковку ветхую,
укрытую от глаз густыми ветками.
И пусть меня простит старуха древняя,
Что я сюда зашел, совсем не веруя.
Песня переводчика
У переводчика работа не простая.
Не обойдешься здесь простым “мерси”
и “плиз”
Здесь главное, чтоб мысли объясняя,
Пропагандировать свою родную жизнь.
К примеру, разозлившись на соседа,
Мы вспоминаем про родных его.
Но ты обязан, не прервав беседу,
Сказать “О’кей” непринужденно и
легко.
И объяснить, что есть у нас обычай,
Желать здоровия, а также долгих лет.
Зачем кричит? Военная привычка.
А так он вашей маме шлет привет.
Но это все не ягодки. Цветочки.
А вот когда мне нужно объясннть,
Как солят огурцы на зиму в бочке -
Вот тут, ребята, хочется вопить.
А вот еще излюбленная тема.
Рассказывать, что есть у нас зима.
Но в их понятьи - “лыжи” - два полена,
А наша баня - добровольная тюрьма.
И я ж не знаю, хоть убейте меня сразу.
Как объяснить, что значит валенок
простой.
Они ж и снега-то не видели ни разу.
Да и народ здесь, в основном, босой.
Оно понятно. Здесь одни кокосы.
Налево - хижина, направо – океан.
А наша жизнь для них пока – открытый
космос,
Где очень холодно, и не растет банан.
1942
Берегла судьба, да не сберегла.
Под конвоем мы. На расстрел ведут.
А вина-то вся – повидали мать.
На денек ушли на свою беду.
Меньшой, не смотри, это ж наши солдаты.
Да разве они станут в русских стрелять?
Прости, лейтенант, коли мы виноваты.
И – слышь – на деревню не надо писать.
“Гимнастерки снять. Руки за спину.
Пять шагов вперед. Там стоять.
Две минуты вам на прощание.
Батальон смотреть и молчать.”
Меньшой, не смотри, это ж наши солдаты.
Да разве они станут в русских стрелять?
Прости, лейтенант, коли мы виноваты.
И – слышь – на деревню не надо писать.
Ну, бывай, браток. Вишь, как вышло все.
Нам не воевать да не петь.
Мы в родной земле люди лишние,
если дал Бог так помереть.
Lida One
В городе Лида метро не построят.
В городе Лида троллейбус не ходит.
Лет ей поменьше в сравнении с Троей,
и на троих здесь по-прежнему в моде.
В бывшем горкоме звучит фортепьяно.
Листья танцуют на мокром асфальте,
а в "Военторге" толпятся упрямо
под музыку Баха, под скрипки Вивальди.
Мне больше не надо разрухи Арбата.
Мне "Лидское пиво" дороже "мартини".
Плевал я на западных аристократов,
Когда "Старый замок " стоит в
магазине.
Нас с дочкой до парка подбросит "восьмерка",
и дочь закружат, понесут карусели,
а я закурю и немножечко горько,
что мы с твоей мамой чуть-чуть
постарели.
Пройдусь по проспекту Машерова утром,
сверну на "Коммуну" и центр уже
рядом.
А там до Парижа автобус маршрутный,
и даже в валюте билета не надо.
Провинция дышит еще не на ладан,
пока на экране жива Марианна.
И грудью стоит, как у стен Сталинграда,
за пивом народ на углу у фонтана.
В городе Лида метро не построят.
В городе Лида троллейбус не ходит.
Здесь не Ривьера, я с вами не спорю,
И все-таки жить здесь, по-моему, стоит.
Lida Two
Я не родился в Лиде, но это город мой,
и пусть огни столиц другому светят.
Я обхожу давно вокзалы стороной,
и лучшего нет города на свете.
Когда по Слободе цветут сады,
и девочки наряды примеряют -
гитара до утра, и танец молодых
на свадьбе, где в лицо друг друга знают.
На рынке кутерьма, и пыль стоит
столбом.
Стоянку с "Мерседесом" делит
лошадь.
Куплю у челноков "Союз и Аполлон "
и загляну на городскую площадь.
Привет, Ильич! Как видишь, замкнут круг.
Давно тебе цветы не приносили.
А были времена – ты был наш лучший
друг,
и мы на образ твой почти молились.
Ну, ты постой, а я бегу. Пора.
Мне до зарезу нужно в "три девятки".
"Зеленых " отнесу валютчику в "Гарант".
Он выше держит курс, чем в
Промстройбанке
А замок постарел еще на десять лет,
Но не подвластен времени фундамент.
Недаром город наш не любит президент -
за нами предки, Беларусь за нами.
Когда по Слободе цветут сады,
и девочки наряды примеряют -
гитара до утра, и танец молодых
на свадьбах, где в лицо друг друга
знают.
***
Богу – Богово. Кесарю – кесарево.
Мне – у дома посадить дерево.
Да любить одну, да не маяться,
Я ж не все могу, как тебе нравится.
Анне – Аннино. Сергию – Сергиево.
Да, не ангел я. Но зря ты сердишься.
Что же нас свело - будет тайною,
Точно два крыла у Цветаевой.
Lida Three
Когда машина повернет направо с
трассы,
Я через пять минут – на кольцевой.
Мы снова встретились с тобой, мой
город. Здравствуй.
И флюгер башни мне качнет, как головой.
Здесь Южный и Северный – не полюса,
А точные, с индексом, адреса .
И кто тебе имя придумал – в архивах не
пишут.
Осталось немного от прошлых веков,
Но князь Гедемин глядит с облаков,
И всадник Погони взлетает над замком
все выше.
Давно лежит асфальт на тракте
Катеринском,
Исчезла речка Каменка, и незаметен ров.
Торговке невдомек с бананами из
Минска,
Что понедельник в Лиде был когда-то
днем торгов.
Подъемный кран застыл у православной
церкви.
И, может, мои внуки увидят купола.
Я улицу найду, где Нарбута с
Врублевским
Несли лихие кони, кусая удила.
Провинция моя глотает пыль столетий.
А слава прежних лет ей снится по ночам.
Из прошлого стрела не догоняет ветер.
Но служит продолжением рассветного
луча.
Здесь Южный и Северный – не полюса,
А точные, с индексом, адреса.
И кто тебе имя придумал – в архивах не
пишут.
Осталось немного от прошлых веков,
Но князь Гедемин глядит с облаков,
И всадник Погони взлетает над замком
все выше.
****
Играет жизнь как в бадминтон –
разлуки, встречи.
Ее не трогают ничьи ни сны, ни речи.
Вчерашний день мне вслед глядит без
укоризны.
Я понемногу становлюсь подобьем
призмы,
Которой нужен поворот и ракурс новый,
Чтобы мгновение спустя найти основу
Загадки света, бытия, твоей улыбки
И допускаемый предел любой ошибки.
По траектории луча проходит случай.
Нам не узнать наверняка, как будет
лучше –
Не принимать его всерьез, как фактор
свыше.
Или надеяться на то, что нас услышат.
Ты совершенно не при чем. (Что жаль,
конечно)
Я полагаю это так. И все же внешне
Я удаляюсь от тебя на расстоянье,
Где невозможны ни обман, ни пониманье.
Не говорите мне - "Люблю".
Не говорите мне - "люблю".
Скажите лучше – "вам прощаю".
Я вам надежду запрещаю,
Но память с вами разделю.
Мне ваших слез не искупить.
Мы и в речах не слишком святы.
Чего же стоят наши клятвы
И заверенья мудро жить?
Непостоянство наших встреч
Вас натолкнет на мысль простую
Не поминайте имя всуе
И вам дано его сберечь.
Вас не любить почти грешно,
Но приближенье тайну губит.
Любовь, конечно, вечной будет.
А выжить ей не суждено.
Параллельные миры
А мы с тобой - как параллельные миры.
В реальном времени, но в измереньях
разных.
И так придуманы здесь правила игры,
что встреча их и невозможна, и
напрасна.
Останется лишь взгляд со стороны,
и удивленье от возможности сближенья.
И эхо наступившей тишины
погасит в зеркалах все отраженья.
И вот тогда из глубины времен
всплывет неясный повторенья образ,
где были мы с тобой уже. Вдвоем.
И я узнаю, наконец, твой голос.
Но мы с тобой - как параллельные миры.
В реальном времени, и в измереньях
разных.
И так придуманы здесь правила игры,
что встреча их пусть невозможна, но
прекрасна.
****
Нам на роду написано
короткое слово "нет".
Тебе быть другому любимой,
и я дал другой обет.
Судьба - любитель насмешки.
Вершит все наоборот.
Когда ты считаешь звезды,
я дома встречаю восход.
А может быть так и надо.
Все к лучшему. Даже то,
что мы не решили словами -
кто ты мне и я тебе кто.
И что нам до козней ближних,
не видящих солнца в пыли.
Мы были близки друг другу
там, где они не смогли.
Нас разбросает в жизни,
но через много лет
ты улыбнешься ночью,
и я улыбнусь в ответ.
А может быть, так и надо.
Все к лучшему. Даже то,
что мы не решили словами -
кто ты мне и я тебе кто.
"Я ни о чем Вас не спросил..."
Я ни о чем Вас не спросил -
и, слава Богу.
Мне недостанет больше сил
менять дорогу.
Плывет печально и легко
сонет прощальный.
И взгляд из утренних окон -
без обещаний.
Моя ладонь твоей щеки
едва коснется.
Струна тихонько зазвенит
и оборвется.
И новый день всей суетой
опять нахлынет.
И слово истины простой
меня покинет.
Но загляну я невзначай
на чашку кофе.
И будет сниться по ночам
знакомый профиль.
"Она давно в Германии..."
Она давно в Германии. И улицы Берлина
теперь уже роднее, чем неманский закат.
Она не стала немкою. И жизнь проходит
мимо.
Ей хочется вернуться на двадцать лет
назад.
Где было все так ясно, хоть и не
слишком просто,
где утро начиналось как с белого листа,
где наготове были ответы на вопросы,
и было все расставлено по правильным
местам.
Ей скучно среди бюргеров. Она не любит
пиво.
И к протестантской церкви не тянется
душа.
А на земле философов спокойно и
красиво.
Она устала просто и потому ушла.
Но, убежав от бедности, она не спит
ночами.
И кружится, как в вальсе, булгаковский
сюжет.
Она искала Мастера, а люди отвечали,
Что это все напрасно, что здесь такого
нет.
И, не поверив снова, она пройдет весь
город,
Оставив без присмотра свою семью и дом.
Ей нужно торопиться. Ей очень скоро –
сорок,
И Воланд не назначит свидания потом.
Она хранит в конвертах из прошлого
приветы
И держит под рукою мобильный телефон.
А вдруг сегодня утром ей подадут
карету,
И кто-то в черном скажет “Вас ожидает
он”.
"Мне не писать стихи..."
Мне не писать стихи. Увы!
А так хотелось, Боже правый!
Вкусить их нежную отраву,
Чтобы сказать: “Иду на Вы!”
Струна срывается с ладов.
Строка ломается в бессилье.
Мои стихи меня простили,
Согнав без пользы семь потов.
В который раз даю зарок
Не отпирать чужие двери.
В моих стихах звучит Сальери,
А потому - какой в них прок?
Но ищет таинства душа.
Ее гнетут видений звуки.
И я не знаю большей муки,
Чем мертвый глаз карандаша.
Прощание
Замыкается пространство.
Забирает время ключ.
Наступает постоянство
Выше города и туч.
Нет ни боли, ни печали
у дороги в никуда.
Провожается свечами
в небо новая звезда.
Где-то тихо плачут дети –
Не достать рукой звезду.
Мне доносит сверху ветер
Обещанье “Я приду”.
Ставлю рядом два стакана.
На прощанье – по одной.
Это даже как-то странно,
что не ты, а я живой.
***
Все больше телефонных номеров в твоем блокноте,
и каждый вечер кто-нибудь нет-нет да позвонит.
И все нормально вроде бы - по жизни и работе.
Вот только дочь одна растет и по ночам не спит.
И ты скрываешь грусть свою за легкою насмешкой,
и головой слегка кивнешь в ответ на комплимент.
Но точно знаешь, что в ферзи не выйдет эта пешка,
и в короли не выбьется очередной валет
И ты свои секреты не выдаешь речами,
И, глядя в сторону, - опять - ты произносишь «нет».
И музыку «фламенко» ты слушаешь ночами,
и сердце чаще бьется под звуки кастаньет.
А время незаметно печать морщинок ставит.
И день рожденья будет не праздником уже.
И телефон однажды тебе звонить устанет.
И просто оборвется придуманный сюжет.
Ах, Бог неравно делит среди людей удачи.
И так их не хватает на наш короткий век.
И снится тебе море, и платье от Версаче,
И город, где не знают простое слово «снег».
***
Она стояла у окна,
а он все дальше уходил.
И черно-белая луна
светила из последних сил.
А город ждал, когда снега
опять на крыши упадут,
и тайно время продвигал
вперед - на несколько минут.
И прелых листьев аромат
все так же голову кружил,
как много дней и лет назад,
когда еще он и не жил.
Когда еще хватало слов,
которых ветер не унес,
чтобы делить добро и зло
и знать, зачем нам столько звезд.
Итак, она была в окне,
как продолжение свечи,
сгорая в медленном огне,
без всяких видимых причин.
И прелых листьев аромат
все так же голову кружил.
И время пятилось назад.
К истокам. В лабиринт души.
|